Несемся по трассе из Махачкалы (справа Каспийское море, слева горы в дымке). В багажнике ящики мандаринов, это будет подарок. Пункт назначения — база отдыха «Дельфин». Беженцы из сектора Газа, 172 человека, живут там с декабря. Помните репортажи из аэропортов, когда измученные люди только прилетели в Россию? Я хочу понять, что с ними сейчас.
Раид Табит, хирург с аристократическими пальцами, пока говорили в опустевшей столовой (на обед были щи и плов), даже не притронулся к стаканчику с кофе.
— Я заранее решил: если египтяне не выпустят жену, останусь в Газе, — вспоминает он, как выбирались через КПП «Рафах». — Когда увидел, что ее пропустили, так легко на душе стало!
«Ослушался приказа США»: Мария Захарова иронично ответила Шольцу и Сунаку на слова про интервью Путина Карлсону
База отдыха «Дельфин»
Раид открывает снимки на телефоне. Вот его домик в Дейр эль-Балахе, в самом сердце сектора Газа. А вот что от него осталось — ни единого целого окна, стены посечены осколками. Больница, где работал: «Раненых было так много, что я сутками оперировал. Ел за весь день пару фиников. Семья дома без еды сидела. Искали по знакомым хоть кусочек хлеба».
— После обстрела принесли этого мальчика, — показывает Раид малыша на фото. — Когда он пришел в себя, стал спрашивать: «У меня мама была, сестра, брат. Где они?». Одновременно принесли женщину, которая умерла у нас на руках. И я не знал, что ему сказать. Ведь не отведешь ребенка в морг…
В «Дельфине» вся семья Раиса, четверо детей — старшему будет 14, младшему четыре.
На обед — щи и плов
ВРАЧИ И «ЖЕНЫ ДЕКАБРИСТОВ»
Ящики с фруктами на всех ставим у входа в корпус для палестинских беженцев. Из Москвы их поездом отправили в Дагестан (других приютили в Чечне, Татарстане, Кабардино-Балкарии…) У каждой семьи по комнате, жаловаться тут не на что — интернет, телевизор. Выдали одежду, бытовые вещи.
Девяносто процентов живущих здесь — палестинские врачи. Почти все учились в в России. Гастроэнтеролог Самир Альбашити — на Кубани, хирург Раид Табит — в Петербурге, уролог Асад Хилес — в Ижевске. Повстречали будущих жен-россиянок, после ординатуры увезли в Газу. Сыновьям и дочкам оформляли двойное гражданство.
Ящики с фруктами на всех у входа в корпус для палестинских беженцев
Дети даже «Машу и медведя» смотрят на арабском. В «Дельфин» ездят учителя русского, если дело пойдет, ребят ждет обычная школа…
Палестинцы включают восточное гостеприимство на всю катушку. В холле возникает табуретка, на ней печенье и зефир, снова кофе с запахом специй.
— Так у нас гости! Ну здравствуйте, — Наталья и Елена закутаны в платки на восточный манер.
— Мы жены декабристов, — шутит Наталья. Она бухгалтер, муж — зубной техник, учился в Волгограде. — Я 27 лет прожила в Газе, и уезжать никуда не хотелось, разве повидать родителей. Но даже мне с русским паспортом это было трудно. Подаешь документы на рассмотрение в Израиль, а там решают, выпустить или нет. Мужчинам до 40 лет шли одни отказы. Не пускали даже онкобольных лечиться на Западный берег.
Сероглазая Елена — медик. «Когда я приехала, Газа только зарождалась как город. Потом построили высотки, курорты на побережье», — женщина машет рукой: все в прошлом.
«КАКАЯ БАЗА?»
Самая большая больница Газы, «Аль-Шифа», связана с «тайной тоннелей ХАМАС» — по израильской версии, прикрываясь госпиталем, там прятали оружие и был подземный штаб.
Хотя в корпусе, по-моему, тепло, доктор Асад Хилес кутается в дубленку. Шапка сдвинута на кустистые брови. Он два десятка лет работал в «Аль-Шифе» и на вопрос о подземельях возмущается: «Какие тоннели! Журналисты разнесли на весь мир сенсацию, мол, найден склад оружия. Целых шесть автоматов! А знаете, откуда они взялись? Больница была под вооруженной охраной, у нас же война идет». Жена Асада, Василиса, акушерка из той же больницы, подтверждает: ни заложников, ни базы ХАМАС там не было.
«Я, казалось бы, хирург, повидал многое. А в конце стал плакать над каждым больным, — признается Раид Табит. — Приносили сразу по 20-30 раненых, кроватей на всех не хватало, клали на пол. Надо было быстро решать, кого спасать. У кого были очень тяжелые травмы, оставляли умирать…»
Дети даже «Машу и медведя» смотрят на арабском
Сейчас доктора редко говорят между собой о пережитом. Но есть странность, которую они не могут понять до сих пор — незаживающие раны у пострадавших после обстрелов. Как бы ни дезинфицировали, ни зашивали, раны не затягивались, будто поражающие элементы и корпус снаряда были покрыты чем-то отравляющим.
«ЧТО ОСТАЛОСЬ ОТ ЛЮДЕЙ»
Полина, дочка русской медсестры и хирурга-палестинца, показывает видео с улиц Газы. У каждого здесь в телефоне сотни таких роликов, присылают родные и знакомые, которые не смогли выехать. Развалины, тощие собаки замирают над грудой чего-то черного, обожженного. «То, что осталось от людей», — тихо объясняет Полина.
— Когда мы приехали в Россию, муж подал запрос на эвакуацию старшей сестры — она одинокая, пожилая, и брата с семьей. Нам пришел ответ: сестре выезд разрешили, а брату — отказали, хотя он не имеет никакого отношения к ХАМАС. Он блогер, знает иврит и переводит на арабский статьи. И это Израилю очень не понравилось, — сетует Елена.
Беженцы из сектора Газа, 172 человека, живут тут с декабря
«Россия нас спасла», — на этом в «Дельфине» сходятся все.. Но вопрос, что нужно, чтобы Израиль и Палестина жили в мире, ставит беженцев в тупик.
https://www.kp.ru/daily/27565.5/4889812/
