В ричинском джамаате, как и в любом другом аграрном обществе, всегда имели место имущественная дифференциация и поляризация социальных противоречий.
Но, тем не менее, еще вчера ричинский джамаат состоял из полноправных членов общества – «нажбарар», и, будучи гражданским обществом, не один век (при любых исторических обстоятельствах) обеспечивал юридическое равноправие своих сограждан, суверенность их жилища, семьи, самостоятельность хозяйства.
Ричинцы оказались сравнительно мало восприимчивыми к экономическим и политическим мероприятиям большевиков. Классовый антагонизм играл в ауле минимальную роль, и власть фактически принадлежала старейшинам и духовным авторитетам. Именно их, как правило, и выбирали в местные советы, тем самым приводя административную реформу в соответствие с реальным содержанием власти и авторитета в селении.
Однако по укреплению советской власти на селе усилилось противостояние бедноты и зажиточных крестьян друг другу. Враждебный настрой по отношению к разбогатевшей части сельских жителей поддерживался государственной политикой: использовались различные чрезвычайные меры в виде индивидуального обложения все возрастающим по размеру сельскохозяйственным налогом. Многие зажиточные крестьяне Рича с целью уменьшения налогового бремени старались скрывать часть своего скота от учета, и это становилось формальным поводом для сведения счетов с инакомыслящими.
Было бы ошибочно описывать раскулачивание и преследование духовенства отдельно от коллективизации, ибо они происходили одновременно и являлись двумя аспектами одной и той же политики. Однако судьба кулаков и религиозных деятелей Рича, начиная с данного момента, столь серьезно отличается от судьбы коллективизированного крестьянства, что представляется целесообразным рассмотреть ее отдельно.
Трагедия раскулачивания не обошла стороной ричинцев – исконных крестьян. Репрессии в их отношении, проводившиеся в Рича в 30-х годах XX века, являются одной из мрачных страниц в истории села. Многие ричинские семьи были смолоты в жерновах революционных идей.
Духовенство Рича, являвшееся на протяжении длительного исторического периода монопольной пропагандистской и идеологической силой общества, которое формировало общественную психологию и мировоззрение людей, не было сторонним наблюдателем во всех исторических событиях рассматриваемого периода. Муллы села в своих проповедях обращались к религиозным чувствам крестьян. Распускались слухи, что колхозникам будет запрещено верить в Бога, в колхозе жены и дети будут общие, хлеб будет выдаваться из общей пекарни, колхозникам запретят печь хлеб дома и др. Всех вступающих в колхоз предупреждали, что они будут наказаны на том свете. Вступление в колхоз приравнивалось к отречению от религии.
Центральная и местная власть расценивала выступления, направленные против коллективизации, как кулацкие, антисоветские. Поэтому усиливается преследование духовенства по обвинениям, часто надуманным, в сопротивлении политике партии и советской власти, подрывной деятельности. Связано это было еще и с болезненно проходившим процессом изъятия вакуфов. Это привело к массовому недовольству жителей села, поэтому состоялись открытые выступления.
Одним из первых ричинцев, который попал под молот репрессий советской власти, был представитель духовенства села, имя которого в течение долгого времени было предано забвению – Эфенди (Байрам-Али) Махмудов.
Когда 26 апреля 1930 года под руководством шейха Штульского поднялись на восстание жители Курахского района, куда административно входило и Рича, Эфенди не мог оставаться пассивным созерцателем происходящих событий, встал на сторону восставших и вел активную пропагандистскую работу, направленную на мирное и справедливое решение проблемы. Повстанцы захватили власть во всех аулах, сменили всех председателей сельских советов, вместо них назначили старшин аулов, функционировавших еще в царское время, восстановили деятельность мечетей, ввели нормы шариатского судопроизводства. Мюриды шейха разъезжали по агульским селениям в надежде вовлечь их в борьбу. Однако восстание, не получив должной поддержки в других районах Дагестана, было задушено. После подавления восстания, некоторое время Эфенди скрывался от преследования властей в горах, но был выдан чекистам одним из своих недоброжелателей. Особой тройкой при полномочном представителе ОГПУ и НКВД по ДАССР 16 июня 1930 года Эфенди был обвинен по статье 58-10 УК РСФСР и приговорен к высылке на 5 лет в исправительно-трудовые лагеря Северного края.
По этой же статье 15 июля 1931 года тройкой ПП ОГПУ СКК по ДАССР был осужден к высылке на 5 лет в Казахстан малограмотный хлебороб Суфиомар Курбанов, 1876 года рождения.
В 1933 году по ложному доносу, по статье 58.10, 58.11 был арестован Гамза-Гаджи Рамазанов, 1883 года рождения. Однако следствие, установив отсутствие в его деяниях состава преступления, 13 сентября 1933 года его реабилитировало.
Трагически сложилась судьба братьев Замира и Османа Базаевах. Замир Базаев был авторитетным муллой ричинской соборной мечети. В целях его нейтрализации по лжесвидетельству он был арестован, по надуманному обвинению осужден, скончался в Касумкентской пересыльной тюрьме в 1935 году. Его малолетние дети – четырехлетний Джалал и двухлетняя Халум остались на попечении старшего брата Османа, 1866 года рождения, вскоре и сам Осман был осужден на 2 года за сокрытие скота от учета для налогообложения.
Время возвращения Османа из мест заключения совпало с периодом проведения в Рича мероприятий, направленных на ликвидацию кулачества как класса, мусульманского духовенства, изжития в сознании людей религии ислам и исламской культуры. В Рича без согласия населения были закрыты все мечети и переданы под склады колхоза, была конфискована их внутренняя утварь, публично сожжены арабские рукописные книги из всех мечетей.
Подобные действия партийных и советских органов на местах вызывали у горцев негативное отношение к советской власти и к идее коллективизации. Все выше перечисленные преобразования лишь усилили протестные настроения джамаата, а как следствие выливались в антиколхозные выступления.
В этой связи Осман Базаев вновь оказался в поле зрения правоохранительных органов. По обвинению в проведении контрреволюционной деятельности постановлением заседания тройки НКВД ДАССР от 28 октября 1937 года Осман был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу, с конфискацией лично принадлежащего ему имущества.
В этот же день, постановлением тройки НКВД ДАССР, без юридической квалификации состава преступления к 10 годам лишения свободы были осуждены ричинские колхозники: Рамазан Ибрагимов, 1900 года рождения и Габибулах Суфиомаров, 1907 года рождения, арестованные вместе с Османом Базаевым – 29 июля 1937 года.
Обвинения против них были стандартными – за контрреволюционную пропаганду и агитацию. Они были осуждены по ст. 58-10 УК РСФСР, сосланы на поселение в Соловки и Архангельск.
В 1937 году постановлением тройки УНКВД по Дагестану по заранее сфабрикованному делу, как духовное лицо, имеющее огромное влияние на верующих не только Рича, но и за ее пределами, заочно был приговорен к ссылке Мавлуд (Хафиз) Курбанов, находящийся на учебе в Бухаре, в медресе «Мири Араб».
Высылка семьи Хафиза была на время отложена из-за болезни матери, но за семьей Курбановых был установлен надзор правоохранительных органов. Несмотря на надвигающуюся угрозу, в 1938 году Хафиз после учебы возвратился в родное село. По возвращению с учебы, Хафиза сельчанам некоторое время удавалось прятать от властей и избежать в отношении него репрессий. Однако в 1940 году по доносу одного из сельчан он был арестован, осужден на 14 лет и выслан в лагеря Сибири.
Позднее, 6 августа 1942 года, решением нарсуда Агульского района по той же статье – 58-10 УК РСФСР был осужден колхозник Рамазан Гаджирамазанов, 1892 года рождения. И вскоре по той же статье 15 ноября 1942 года Военным трибуналом войск НКВД ДАССР был осужден на 8 лет исправительно-трудовых лагерей Курбан Суфиев, 1879 года рождения, работавший заведующим агентством связи селения Рича.
В период коллективизации прежние правовые формы и обычаи в Рича оказались бессильны оградить своих «нажбарар» от произвола, равнозначному остракизму (издревле наиболее страшного наказания) – изгнанию за пределы общества. Самым тяжелым последствием такой политики было активное разрушение сознания собственника и полноправного гражданина своей общины – основы гражданской культуры.
Теоретически коллективизация уравняла всех ричинцев, но на практике ситуация была сложной. В коллективизированном селе теперь прочно утвердились новые крестьянские классы: «бедняки», «середняки», «зажиточные» и «кулаки». Последние, уже «раскулаченные» и вступившие в колхоз, периодически привлекались к ответу за прежнюю принадлежность к социально-экономическому классу. Бедняцкий статус, в свою очередь, гарантировал назначение на должность в колхозной администрации и сельсовете.
В ходе коллективизации вопрос, кого считать кулаком, был полностью отдан на откуп местным властям. В районе действовала «тройка» в составе первого секретаря райкома, председателя райисполкома и уполномоченного ГПУ, но в большинстве случаев судьбы людей решала созданная в селе «комиссия». В тот период в иерархии районной администрации главным человеком становится первый секретарь райкома партии, председатель исполкома районного совета (РИКа) занимал второе место. Несомненно, в пределах района, в глазах местного населения районные руководители и партийные активисты представлялись фигурами первейшего масштаба. Некоторые из них проникались преувеличенным сознанием собственной значимости, устанавливая своего рода местный «культ личности». Оскорбительное поведение и запугивание местного населения, вкупе с дурным нравом, многие из них снискали им дурную славу.
Списки подлежащих выселению составлялись сельским советом и утверждались районным исполкомом. Практическое осуществление выселения кулаков производилось сельсоветом и утверждалось районным исполкомом на основании постановлений и решений собраний колхозников, бедняцко-батрацких собраний о выселении «активно сопротивляющихся и вредящих делу колхозного строительства кулаков в отдаленные местности страны».
Чтобы окончательно развязать себе руки, власти придумали термин «подкулачник». К этой категории можно было отнести любого недовольного коллективизацией, независимо от имущественного положения. Как свидетельствуют архивные документы, семьи порой попадали под раскулачивание за то, что имели два самовара, «слишком часто ходили в мечеть», или «зарезали бычка с тем, чтобы его съесть и не дать стать социалистической собственностью».
Раскулачивание, уничтожение кулака как класса власть в селе не до конца поняла, и нередко все сводилось к сведению личных счетов, к уничтожению середняка. В большинстве случаев инициатива раскулачивания происходила от бедноты, которая на своих собраниях выносила приговоры о выселении за пределы района кулаков и о передаче их имущества колхозу. При отсутствии внешних признаков богатства комиссия прибегала к осведомителям ОГПУ, к разоблачительным выступлениям соседей, привлеченных возможностью разграбить чужое хозяйство. Под давлением центра, требовавшего непременно обеспечить выполнение процента раскулачивания, местные работники рассуждали примерно так: «Советская власть призывает насаждать колхозы, а те, кто возражает, выступает против власти, значит, они кулаки».
Так, одни зажиточные крестьяне смирились с обстоятельствами, согласились с судьбой и добровольно отдали большую часть своего хозяйства, и раскулачивание имело для них минимальные системные последствия. Но были и другие, для кого раскулачивание стало большой трагедией, потерей материального состояния.
17 сентября 1936 года бюро Дагестанского обкома ВКП(б) принимает решение о переселении за пределы Дагестана кулацких хозяйства горного региона. Согласно этому решению, подлежали выселению кулацкие хозяйства 21 района Дагестана, в том числе Агульского района. Акция по выселению кулацких хозяйств Дагестана в 1936 году проводилась с 20 по 24 сентября.
Случилось так, что от предстоящих репрессий не мог спасти даже добровольный отказ от имущества и согласие вступить в колхоз. Людей обрекли на ссылку не за то, что они совершили, а за то, что гипотетически могли бы совершить.
Кулачество стало классом, которое не имело равных прав с остальными советскими гражданами, они лишались избирательных прав (лишенцы), их дети не имели права получать образование и работать в различных организациях и учреждениях страны. Лишенец не мог избираться и быть избранным в руководящие государственные и партийные органы, общественные организации. Кроме всего прочего, лишенцам запрещалось быть членами колхоза и потребительской кооперации.
Форма конфискации имущества переселяемых кулацких хозяйств регламентировалась постановлением Совета Министров ДАССР № 19 от 20 февраля 1935 года «О порядке описи, конфискации, распределения имущества переселяемых кулацких хозяйств», согласно которой конфискации подлежали все жилые и подворные постройки, посевы, весь крупный и мелкий рогатый скот и сложный сельскохозяйственный инвентарь. Конфискованное имущество по описи сдавалось местным сельсоветам под расписку, которые обязаны были обеспечить ее полную сохранность. Устанавливалась норма продуктов для переселяемого кулака: обязательный 2-х месячный запас продовольствия из расчета 750 грамм на едока (мукой ли зерном), т.е. 2 пуда 32,5 фунта на едока двухмесячного запаса. Но багаж не мог превышать 30 пудов (сюда входит хлеб 2-х месячного запаса, запас печеного хлеба, продукты и другие мелкие домашние вещи).
Практически в течение предусмотренных постановлением бюро обкома ВКП(б) пяти дней из Рича были переселены в Киргизию раскулаченный Гусенов Гусен из рода Зильгаяр с женой Ашушай, дочерью Байранкиз, не отделившиеся семьи его трех сыновей: Рамазана, Гаджи и Суфиомара, а также семья их родственника – Гаджирамазанова Гаджикурбана с женой Гури с тремя малолетними детьми.
Из рода ЧIанкаяр были переселены: Омаров Магомед с женой Кистамам и не отделившиеся семьи его сыновей: Курбана, Рамазана и Гаджи; семья Гамзаева Гамзы с женой, дочерьми Тари, Саният и не отделившиеся семьи его двух сыновей: Суфиомара и Суфирамазана; Рамазанов Хан с женой Сарижат и малолетним сыном Музагим.
Из рода Латифар в Киргизию были отправлены: семья Махмудова Латифа и не отделившиеся семьи его сыновей Нажмудина, Гасана и Гусейни; семья Махмудова Эфенди (Байрам-Али), не отделившиеся семьи его сыновей Мугудина, Муджагида и несовершеннолетние сыновья Назим и Насрудин.
Были выселены из Рича семья Абукарова Магомеда и его сына Рамазана, у которого было три взрослых дочери и два женатых сына – Абукар и Нурулах; семья Казибекова Курбана.
Таким образом, в одночасье 25 ричинских полнокровных крестьянских семей были лишены избирательных прав и высланы далеко за пределы своей исторической родины.
Основная масса репрессированных и высланных ричинцев были настоящими хозяевами, наделенными природной хваткой и неутомимой энергией. Большая часть хозяйств, включенных в разряд кулаков, была основана на личном труде. Это были хозяйства зажиточных крестьян, куда входили еще не отделившиеся семьи сыновей и других родственников. В их семьях у всех были свои обязанности. Работать начинали на заре, а заканчивали поздно вечером.
В репрессированных семьях ричинцев до сих пор хранится горькая память о том, как жестоко были наказаны частная хозяйственная инициатива, предприимчивость, независимость и любовь к крестьянскому труду. До конца дней своих все члены их семей в первом поколении, испытавшие на себе ужасы политики раскулачивания, гонений на духовных лиц, опасались, что прежние времена могут вернуться и всячески предостерегали своих детей и внуков, чтобы им не пришлось повторить историю жизни своих предков.
С болью в сердце, с горькой обидой и непониманием той несправедливости, учинённой над ними в молодости, прожили они всю свою жизнь и молчали. Многие из них так и умерли, не дождавшись долгожданной реабилитации. Обидное слово «кулаки» пронесли они в своём сердце по всей жизни.
В 1990 году Указом Президента СССР были признаны незаконными репрессии в отношении крестьянства в период коллективизации, а также в отношении всех других категорий лиц, осужденных по политическим, социальным, национальным и иным мотивам в 1920-1950-х гг.
18 октября 1991 года был издан Закон о реабилитации жертв политических репрессий, где власти напрямую осуждают преступления советского режима. Политическими репрессиями в документе названы не только неправосудные приговоры по «политическим» уголовным статьям, но и административные меры – ссылки, высылки, направления в спецпоселения, привлечение к принудительному труду и т.д. Жертвами были признаны не только сами репрессированные, но и родственники расстрелянных или погибших в тюрьмах, лагерях и реабилитированных посмертно.
В соответствии с этим Законом, все ричинцы – жертвы политических репрессий 30-40-х годов XX века реабилитированы.
Алай Насруллаев,
председатель правления ДРОО
«Культурно-просветительское общество «РИЧА»
