Известный арабский правовед, миссионер и путешественник Абу Хамид ал-Гарнати в 1130 году посещает города и поселения Восточного Кавказа, в том числе и Дербент и его окрестности. Полное имя ученого и путешественника Абу Хамид Мухаммад ибн Абд ар-Рахим ал-Гарнати ал-Андалуси. Родился он в Гренаде в 1080 г., но образование получил сначала в Александрии, куда он прибыл в 511/1117-18 г., а затем и в Каире, в то время втором (после Багдада) культурном центре мусульманского мира. Через год или два ал-Гарнати направился в Багдад. А после этого в 1130 г. через Муганскую степь и Апшеронский полуостров попадает в Дербент. Некоторое время он пребывает в Дербенте и его окрестностях, изучает жизнь и нравы местного населения, затем отправляется в Саксин, в низовьях Волги.
Ал-Гарнати автор нескольких книг путешествий: «Ясное изложение некоторых чудес Магриба» («Муъриб ан баъд аджаиб ал-Магриб») и «Подарок умам и выборка из чудес» (Тухфат ал-албаб ва нухбат ал-аджаб»), которые имели большой успех в мусульманском мире. Для нас же важным представляется то, что эти работы содержат ценные сведения о Дагестане. Кроме того, как справедливо отмечают комментаторы этих источников «В отличие от арабских географов, вносивших в свои сводки сведения предшественников, иногда отделенных от времени их составления несколькими веками, ал-Гарнати рассказывает о своем путешествии, время и место которого более или менее определены, и в этом отношении его сочинение легче изучать и комментировать (А. Л. Монгайт. Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати. М. 1971).
Тем не менее, несмотря на то пристальное внимание, которое исследователи уделяют работам этого человека, многие положения в его сочинениях остаются не ясными до сих пор. В частности это касается «гор Калалат», в которых, как сообщает автор, он пребывал некоторое время и наблюдал за жизнью местных обитателей. По этому поводу путешественник сообщает, что «… Выше Дербента входил я в горы Калалат, в которых [обитает] множество народов, все они мусульмане, следующие исламу, да помилует их Аллах! Они говорят на разных языках, а число их [народов] знает только всевышний Аллах. Они живут на высоких вершинах гор, где очень холодно, и одеваются люди из-за сильного холода в меха, а кроме того, на них еще тяжелые накидки. Люди этой страны живут долго, и много у них всяких благ, таких, как мед, и мясо, и фрукты в их долинах. Они народ великодушный, и есть у них простые мечети и соборные. И в каждой мечети около михраба есть помещение, которое называют «казна»; когда умирает тот, у кого нет наследника, то его имущество отдают в это помещение и предназначают его для путников, там хранится также часть зеката. А в противоположном конце мечети есть большое помещение, предназначенное для иноземных неученых гостей, что же касается людей науки, то их везут в свои дома. Я жил у одного из их эмиров, известного под именем Абу-л-Касим; его рабы каждый день резали для меня барана, я говорил им: «Разве ничего не осталось от того барана?»—а они отвечали: «Да, [осталось], но наш господин нам так приказал».
Вполне понятно, что под «горами «Калалат», расположенных выше Дербента и «…в которых [обитает] множество народов, …следующие исламу» и, у которых имеются «простые и соборные мечети» в общем плане подразумевается внутренние районы Дагестана. Но Ал-Гарнати при этом некоторое время пребывал еще в неком конкретном месте, где гостил у эмира, называемого им Абу-л-Касимом. Поэтому возникает вопрос, в каком именно месте пребывал знаменитый путешественник в горах Калалат, как следует из его рассказа?
Отвечая на этот вопрос, прежде всего надо исходить из того, что район, в котором пребывал Абу-Хамид располагался не слишком далеко от Дербента. Затем из списка возможных мест, в котором Ал-Гарнати мог некоторое время пребывать следует исключить Табасаран, так как Табасаран он хорошо знает и неплохо в своей книге его описывает, сообщая об особенностях его политического устройства, разделенного на 24 рустака. Как он пишет, «В стране Бал ал-Абваба есть народность, которую называют табарсалан, у них 24 рустака, в каждом рустаке имеется большой военачальник, подобный эмиру. Они — мусульмане, принявшие ислам во времена Масламы ибн Абд ал-Малика, когда Хишам ибн Абд ал-Малик, став халифом, послал его и он завоевал Баб ал-Абваб».
Из этого предполагаемого списка также следует исключить и Зирихгаран, которого путешественник знает. Народ, который его приютили Ал-Гарнати называет мусульманами, более того, сообщает, что правитель области Абу-л-Касим под его руководством читает «Удовлетворяющую книгу» ал-Махамили по фикху. А о зирихнгаранцах он, напротив, сообщает, что «Нет у них религии, и не платят они джизью», то есть не являются мусульманами. Кроме того, известно, что первую мечеть в Кубачах был построен лишь в 14 в. после окончательного принятия кубачинцами ислама, тогда как, в отличие от них у народа, который гостил путешественник, имеются не только простые, но и соборные мечети.
Следующим претендентом на исключение из списка мест возможного пребывания Ал-Гарнати следует считать верхне-даргинские территории. Во-первых, они расположены не за Дербентом, а значительно севернее от этих мест. Во-вторых, по другим источникам известно, что они входили в состав Шандана — злейшего врага мусульман, который регулярно совершал разорительные набеги на Дербент и его окрестности с мусульманским населением. То есть, население верхне-даргинских территорий на тот момент еще не были мусульманами. Касаясь этого момента Ал-Гарнати сообщает: «А, я спросил эмира исфахсалара Абд ал-Малика ибн Абу Бакра в Дербенте: «Как вы позволяете этому народу не принимать ислама и не платить ни джизью, ни харадж?» Он сказал: «Они — печаль царей». По вопросу локализации Шандана у исследователей нет единого мнения. Выдвинуто предложение, что это селение Акуша с прилегающими землями, что помимо Акушинского союза в Шандан входила более общирная территория, или же это федерация союзов сельских обществ, известных под названием Акуша-Дарго в составе современных Акушинского и Левашинского районов, или же он располагался в Восточном Дагестане, в бассейне реки Артозень, между Гамри и Кайтагом. Существуют и другие мнения. Но, при всем этом, территории верхнего Дарго, как уже говорилось, не подходят для идентификации с местом пребывания Ал-Гарнати.
Затруднительно включить в обсуждаемый список и земли Гази-Кумуха. Несмотря на то, что в местных источниках Гази-Кумух считается из тех мест, где одним из первых был установлен ислам. В реальности эта мысль не находит своего подтверждения. Гумик в 11 в. не представлял собой сильного и влиятельного владения, каким он стал в последующие века. В оговариваемое время в нем не было даже «царя» (правителя), народом управляли раисы. Возможно, такое положение было следствием того, что в прошлом Гумик находился в зависимости от соседнего Серира. Источники представляют очень мало сведений об этом владении, а информация представляемая местными хрониками, зачастую носит легендарный характер. Об этом подробно сказано в академическом издании «История Дагестана» ((Гаджиев М.Г., Давудов О.М.,Шихсаидов А.Р. Махачкала: изд ДНЦ РАН. 1996. С. 252). Лишь под 1064 г. имеется единственное известие о «гумикских неверных», которые напали на селения ал-Баба, убили много мусульман и разграбили их имущество; затем наложив харадж на оставшихся живых, они вернулись домой» (Ф.Б. Минорский. История Ширвана и Дербенда 10-11 веков. М. 1963. с. 97). В этом плане более реалистичной представляется информация из письма ширваншаха «к народу приграничья Гумика», свидетельствующее, между прочим, помимо всего прочего еще о том, что «ширваншах выступает как духовный наставник гумиков, а не государь их». (Гаджиев М.Г… С. 252). Однако зависимость от Ширвана была значительной. Ширваншах предпринимает ряд практических мер по отношению к гумикам, посылает к ним сына эмира Адуда (а не самого Адуда, как сообщается в указанной выше работе), назначает его правителем в Гумике и посылает вместе с ним проповедника (хатиба) и имама для наставления местных жителей в исламе. В источниках имеется также намёк на имевшийся успешный поход ширваншаха («разве отряд войска Вашего не совершил набег и гумиком не овладел врасплох?» (В.М.Бейлис. Из наблюдений над текстом Масуда ибн Намдара // Письменные памятники Востока. Историко-филологические исследования, 1970. М., 1974. С. 9).
В историографии Дагестана принято эмира Адуда, назначенного (по официальной версии) правителем Гумика считать сыном ширваншаха Фарибурза. Но проблема здесь заключается в том, что ширваншахов никогда не называли эмирами. Этим титулом в то время наделяли лишь правителей Дербента и Рича. Даже Ал-Гарнати, рассказывая о управляющих рустаками Табасарана, расположенного рядом с Дербентом, называет их не эмирами, а «большими военачальниками, подобных эмирам». Поэтому Адуда следует считать представителем «народа приграничья Гумика», то есть, агулов, которые тесно взаимодействовали с правителями Ширвана, что становиться ясным из текста письма Фарибурза «к некоторым населенным пунктам страны Лакз», здесь имеется в виду населенные пункты приграничья Гумика. Оно имело целью при содействии духовных лиц Лакза, в данном случае Рича, склонить жителей Гумика к исламу и известить их, «что мы не желаем ничего, кроме вознаграждения за намерения наши, и не хотим ничего, кроме справедливости, по мере наших сил. Нет (у нас) ни жажды к хараджу их, ни надежды на налог их» (Масуд ибн Намдар. Сборник рассказов, писем и стихов. С. 179. // (Гаджиев М.Г., Давудов О.М.,Шихсаидов А.Р. История Дагестана Махачкала: изд ДНЦ РАН. 1996. С. 252). Исходя из сказанного также следует предположить, что отряд «войска» ширваншаха совершивший набег на Гумик, в результате которого им «овладел врасплох» считать местным военным подразделением, так как, именно при посредничестве лакзов (агулов) в конце 11 века ширваншах Фарибурз-1 (1063-1096) пытается установить свое влияние в Гумике посредством исламизации этого края. Кроме того, вызывает сомнение и то, что не войско в целом, а какой-то отдельный отряд ширваншаха в далеком горном регионе решился бы совершать такие одиночные дерзкие операции.
Сумевший отстоять свою политическую самостоятельность от сельджуков и усилившийся при этом ширваншахи, прилагали все усилия для распространения своего влияния на соседние регионы, в том числе и на внутренние районы Дагестана, в списке которых значится и территория Гумика. Задача ширваншахов состояла в том, чтобы, так или иначе, подчинить их себе, обращать в ислам и в этой деятельности они опирались на лакзов, «союзников и вассалов Ширвана» (Гаджиев М.Г. и др. с. 252). Более обстоятельных сведений о Гумике 11-12 вв. в распоряжении исследователей нет. Но здесь в контексте нашей темы важно отметить то, что в это время «гумики» еще не были мусульманами, у них не было мечетей, не было правителей, которые носили бы титулы эмиров и т.д. Следовательно, и идентифицировать этот район, с тем местом, в котором гостил знаменитый Ал-Гарнати не представляется возможным.
Такой расклад в конечном итого позволяет обратиться к упомянутому уже Агулу, который полностью соответствует всем характеристикам, обнаруживаемым в рассказе знаменитого путешественника. Агул географически располагается выше Дербента и непосредственно за Табасараном. Население его были мусульманами, у них были простые и соборные мечети, их правители назывались эмирами и т. п. В этом случае сына Адуда (по официальной версии самого Адуда) и Абу-ль-Касима следует считать первыми агульскими эмирами, упоминаемых в источниках. Остается лишь добавить, что, возможно, горы Калалат, куда отправился гостить ал-Гарнати, представляет собой арабскую форму более древнего названия Каваказа — Кал, который отмечен в триумфальной надписи Шапура-I на цоколе храма Кааба Зороастра, возведенного по случаю его побед. Она гласит, что его власть признали многие народы «вплоть до гор Кал (Кавказ) и «Албанских ворот» (Дербент) и всей горной цепи …», после чего он назначил «в областях Кавказа» новых мтаваров (правителей). Аллах знает лучше!
ГАДЖИ АЛХАСОВ
