Эксклюзивное интервью министра по национальной политике, информации и внешним связям РД Магомедсалиха Гусаева республиканскому еженедельнику «Новое дело».

— Недавно парламент республики принял законопроект о выборах депутатов Народного Собрания РД, согласно которому впервые в Российской Федерации пройдут выборы по многомандатным округам. Считаете ли вы, что таким образом можно решить проблему квотирования представителей малочисленных этносов республики?

— Безусловно. И осуществится это в соответствии со ст. 13 Федерального закона «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации», поскольку все народы Дагестана включены в единый реестр малочисленных народов России. А механизм реализации этих норм прописан в принятом в июне этого года федеральном законе «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан РФ».

— Дагестанские депутаты в обращении к Путину выразили озабоченность качеством информации, предоставляемой каналами ЦТ. Вы тоже считаете, что необходимо подкорректировать действующий закон о СМИ?

— Качество информации о Дагестане, поставляемой корреспондентскими пунктами центральных каналов, в целом хорошее, причем я бы отметил и их оперативность. Наши дагестанские журналисты, работающие в корреспондентских пунктах, не раз поощрялись руководствами этих каналов, отдельными ведомствами — как федеральными, так и республиканскими — за высокий профессионализм. Другое дело — комментарии к тем или иным событиям и общественно-политическим процессам. За очень редким исключением они готовятся там, то есть в центре, людьми, весьма смутно представляющими себе подлинную общественно-политическую и социально-экономическую обстановку в Дагестане. При всем богатстве и разнообразии имеющегося материала комментарии получаются односторонними, ангажированными, преследующими изначально поставленную цель и по этой причине не учитывающими те или иные позитивные изменения, происходящие в дагестанском обществе. В этом смысле такие слабо аргументированные, непрофессиональные, я бы даже сказал, заказные комментарии, конечно, вызывают недовольство депутатов, должностных лиц и простых дагестанцев. Что касается коррективов в действующий закон о СМИ, то надо прежде всего исходить из требований и велений времени.

— Вы были в числе добровольных заложников во время радуевского рейда в Кизляр шесть лет назад и прекрасно знаете, как неоднозначно преподносилась в СМИ эта террористическая акция. Разделяете ли точку зрения о необходимости поправок в закон «О борьбе с терроризмом»?

— На мой взгляд, неоднозначность трактовки тех событий была вызвана плохой организацией работы с журналистами. По этой причине они вынуждены были добывать информацию любыми способами и из любых источников, в том числе и весьма сомнительных. Но и тогда подавляющее большинство дагестанских журналистов оказались на высоте положения. В первые дни после нападения на Кизляр именно сообщения наших журналистов служили основным источником информации для ряда федеральных, а также отдельных зарубежных СМИ. Эта информация отличалась лаконичностью и против правды не грешила.

— Насколько можно судить, власть недовольна поведением журналистов в ходе трагических событий 25- 26 октября 2002 года (захват заложников на Дубровке в Москве. — «НД»). Часть политической элиты, в том числе и президент, хочет, чтобы в обсуждении поправок в закон участвовало и журналистское сообщество. Власть ждет от журналистов самоцензуры, но при этом не верит, что они способны на это. А что вы думаете по этому поводу?

— С полной уверенностью говорю, что именно дагестанские журналисты способны к самоцензуре. Но, согласитесь, нельзя полагаться на субъективный фактор. В событиях на Дубровке журналисты стали невольными участниками трагедии, потому что, нисколько не стесняясь, выдавали в эфир информацию, которая помогала террористам принимать адекватные меры. Вспомните, как во время теракта одна из журналисток, находясь в прямом эфире, связалась по телефону с заложницей и попросила передать трубку Бараеву, чтобы он изложил свои требования. Или показ начала операции по освобождению заложников. Считаю, что такие ошибки недопустимы. Вы знаете, что американские журналисты пришли к соглашению не транслировать кадры, изображающие человеческие страдания во время трагических событий 11 сентября. А у нас это делается постоянно. Журналистский корпус сам должен быть заинтересован в принятии нормативного акта, не только защищающего их профессиональные права, но и учитывающего интересы аудитории, без которой их деятельность немыслима.

— Из вашего ответа следует, что изменения в законодательстве о СМИ не затронут основного достижения последнего десятилетия — свободы слова?

— Вы совершенно правильно меня поняли.

— Как по-вашему, имеет ли право тот или иной народ Дагестана защищать свое жизненное пространство, свою исторически сложившуюся территорию или мы уже слились в единый дагестанский народ?

— Процессы, происходящие в этой области в Дагестане, обусловлены геополитическими факторами и проблемами этноконфессионального порядка. После развала Союза республика оказалась в новом геополитическом измерении, стала граничить с новыми государствами, в которых проживают наши соотечественники. Но это отнюдь не означает, что у нас есть какие-то территориальные претензии к соседям. На мой взгляд, ключевой проблемой процессов постсоветского периода является проблема идентичности. Понятие «идентичность» объясняет многие конфликты, их внутреннюю динамику, позволяет делать прогнозы. Этнополитическая тождественность в Дагестане определяется несколькими факторами: компактным расселением мелких этнолингвистических групп на относительно маленькой территории; этническим и лингвистическим плюрализмом; длительным сосуществованием в условиях территориальной близости при постоянных контактах с другими этнорелигиозными группами. В мире происходят глобальные демографические и миграционные процессы. Это касается и Дагестана — согласно предварительным результатам последней переписи, у нас самая высокая рождаемость. Параллельно растет процент городского населения. Все дагестанские города многонациональные.

Бессмысленно пытаться отгородиться от этих процессов некими искусственными барьерами. Совсем другое дело — желание народов сохранить свою идентичность. Это своего рода защитная реакция этноса на разного рода изменения, что совершенно оправданно и вполне понятно. Но мы должны развести два понятия: принцип территориальности и принцип этнокультурной самодостаточности. Наличие территорий отнюдь не гарантирует высокий уровень этнокультуры того или иного народа. Наверное, нет на земле места, где эти вопросы были бы столь тесно переплетены. И мы делаем все для того, чтобы сохранить наше национальное своеобразие. Нет, мы не слились в единый дагестанский народ в этническом плане, и это вряд ли возможно, но мы едины политически и территориально в условиях этнокультурного многообразия. Феноменальность нашей ситуации в том, что наше единство — в нашем многообразии.

— Как вы относитесь к выражению «лицо кавказской национальности»?

— Думаю, мы должны гордиться тем, что являемся лицами кавказской национальности. Ведь мы только что говорили о том, как нелегко в условиях глобального мира сохранить свою самобытность, не раствориться, не распылиться. В этом смысле Кавказ — земля древних культур и цивилизаций — при всех общественных катаклизмах, уверен, придаст позитивный импульс развитию не только России, но и всего человечества. А все эти ярлыки временщиков не стоят того, чтобы воспринимать их всерьез.

Людям привычно искать причину нестабильности, их собственных страхов вовне, тогда как искать их следует внутри себя. Духовная нищета и страхи порождают стереотипы и пострашнее. Их нужно развеивать и опровергать спокойно и методично, не теряя при этом своего лица.

— Контролирует ли ваше министерство составление программной сетки дагестанского телевидения? Кто отвечает за размещение программ ГТРК «Дагестан» в эфире, особенно в тех случаях, когда они перекрывают самые рейтинговые передачи центральных каналов? (Этот вопрос волнует большинство населения Дагестана, в том числе и читателей «Нового дела».)

— Нет, мы не контролируем сетку вещания дагестанского телевидения, но при этом анализируем все, что уже вышло в эфир: проводим социологические опросы населения, составляем рейтинги передач, тележурналистов. Но, как я понял, вас в большей степени интересует, почему перекрываются центральные каналы. Это, прямо скажу, ахиллесова пята республиканского телевещания. Дело в том, что у нас нет своего отдельного национального телеканала. Его создание связано с очень большими затратами, но в ближайшие год-два вопрос должен решиться, и тогда мы сможем вещать автономно. Тем более что решение Госсовета по этому вопросу уже есть. А пока в ожидании открытия этого канала рассматриваются возможности параллельного вещания, чтобы, не перекрывая передачи центральных каналов, выходить в эфир на другой частоте.

— Начальники пресс-служб различных республиканских ведомств, особенно силовых структур, часто игнорируют запросы местных СМИ, отдавая предпочтение при предоставлении информации центральным электронным СМИ. Оправдываете ли вы такие действия?

— Я не могу припомнить случай, когда тот или иной руководитель республиканского министерства или ведомства, назначая встречу с журналистами, ограничивался лишь кругом избранных. Зато знаю много случаев, когда журналисты, в том числе и местные, получив приглашение на пресс-конференцию или брифинг, по каким-то причинам игнорируют их. Не исключаю, что некоторые руководители дозируют информацию, но на то и пресс-конференция, чтобы задать такому руководителю горячий вопрос. Существуют иные методы сбора информации, которыми журналисты пользуются на законных основаниях. Здесь главное — не грешить против истины, не притягивать факты за уши, а создавать такую аргументационную базу, иметь такие доводы, которые не сможет опровергнуть ни один оппонент. Закон обязывает руководителей предоставлять журналистам запрашиваемую информацию, если она не содержит государственную, военную или иную охраняемую законом тайну. А умение строить свои отношения с пресс-службами министерств и ведомств, с их руководителями зависит, я думаю, от профессионализма и от чисто человеческих качеств самого журналиста.

— И последний вопрос. Журналист часто оказывается в эпицентре конфликтных ситуаций, когда его действия затрагивают чьи-то интересы. Что бы вы посоветовали нашему брату в тех случаях, когда его оппоненты доходят до противоправных действий?

— На этот вопрос нет однозначного ответа. Я бы посоветовал не доводить ситуацию до конфликта. Если уж такое случилось, нужно проявить выдержку, выяснить причину недовольства оппонента, но ни в коем случае не усугублять конфликт. Журналист должен всегда быть немного психологом, ведь известность и авторитет приобретаются не скандальной репутацией, а вдумчивой и кропотливой работой над материалом. Некомпетентен тот журналист, которого сразу после опубликования его статьи, очерка или фельетона тут же вовлекают в орбиту судебных разбирательств. Обращение в суд — крайняя мера. Но сказанное не означает, что надо обходить острые темы, поучительные жизненные коллизии. Рабочий материал журналиста — человек и его взаимоотношения с окружающей средой, поэтому, будучи одновременно и субъектом и объектом этих сложных отношений, нужно добиваться не собственного превосходства любой ценой, а признания своей правоты другой стороной.

 

 

«Новое дело» №51 от 20 декабря 2002 года.

 («Новое дело»  № 49 от 16.12.2016 г.)